Расскажу про свою бабушку

   Сразу скажу, что эта статья не о рыбалке. Но дело в том, что про своего деда – заядлого рыболова, который и меня сделал таким же страстным любителем поплавочной удочки, я уже писал. А его жена, моя бабушка, Ольга Александровна, научила любить лес, поэтому здесь хочу хоть немножко рассказать об этой большой любительнице походов по грибы и по ягоды.

   Бабушка Оля  была маленькая, сухонькая, очень подвижная старушка. В свои почти 70 лет она легко ходила в лес, на болота и нисколько не уступала нам, своим внукам, которые учились уже в старших классах школы.

     Брать с собой в лес она начала меня и двоюродного брата Серегу уже с 7-8 лет (другие мои братья были ещё совсем малы). Причем, ходили мы не на прогулку, а были домашними заготовителями грибов и ягод. Родителям было этим особенно-то и некогда заниматься, а мы всё лето были свободны, рыбачили, купались, ходили в лес. Бывало, что на Кубене возле пристани целыми днями таскали на удочку ершей и приносили, нанизав их под жабры на проволоку, к бабушке (дома-то их никому было не надо). Бабушка всегда благодарила за ершей и часть нашего улова скармливала курам, которые моментально их расклевывали, начиная с головы, или сушила в русской печке – делала так называемый «сущик», говоря при этом, что зимой будет варить из него уху. Честно говоря, пробовал я как-то зимой у бабушки эту уху из «сущика» и она мне не понравилась. Но бабушка с дедом её ели (я уже писал, что зимой дед не рыбачил), да нахваливали своих добытчиков. Сказались, наверное, голодные военные годы, когда бабушка оставалась дома одна с детьми, а их у неё было шестеро – моя мама, три мои тетки, да два дяди, которые в во время войны были ещё маленькими. Дед воевал, хотя и был уже немолод, прошел рядовым всю войну, был ранен.

    Да и послевоенные годы были тоже очень трудными. Выручала корова, которую бабушка держала почти до самой своей кончины, свой огород (выращивать овощи она была большая мастерица – помидорную рассаду в парнике всегда растила не только для себя, но и для многих соседей), рыба, которую ловил дед (большой специалист по этой части), да грибы-ягоды, принесенные из леса и запасаемые впрок.

    У бабушки в их маленьком домишке, построенном дедом, была  небольшая кладовочка в сенях. Кладовка не запиралась, но нам бабушка туда без неё заходить не разрешала. Это были её закрома, там содержались все припасы. На полках стояли кринки с молоком и все другие продукты – мука, крупы, а также все соленья и варенья, а зимой ещё и бочонки с квашеной капустой. Никакого холодильника или морозильника не было, поэтому принесенные из леса ягоды сушились (голубика, черника, малина, смородина), мочились (брусника), либо парились (калина). Варенья варили мало: только из морошки, которую по-другому было не сохранить. Сахар был довольно дорог, а бабушкина пенсия было ровно 5 рублей в месяц. Бабушка работала только в войну на торфозаготовках, да на сенокосах, а в другие годы всё занималась домашним хозяйством: корова, огород; обшить, обстирать, истопить печи, баню, накормить большую семью, поэтому и не заработала пенсию, да дед получал 55 рублей.

    В кладовке же стоял и большущий ящик, который до самого верха каждый год насыпался наношенной с болота клюквой. Из клюквы варили кисель, протерев картошку на тёрке и получив из неё крахмал, и делали морс, просто раздавив толкушкой (пестом) ягоды и залив их кипятком.

     С сушеными ягодами бабушка пекла замечательные пироги. Она предварительно замачивала ягоды, добавляла сахарный песок и раскладывала их поверх теста. Пирогов пекла помногу, на всю семью и на несколько дней. В те годы, когда я её помню, дети её уже все, за исключением моей матери, уехали далеко, и бабушка пекла пироги для нас, своих внуков.

Грибы тоже сушились в русской печке или солились. Сушеные грибы у бабушки висели на гвоздях в полотняных мешочках, а соленые (рыжики, чаще всего или путники, когда на рыжики был неурожай) – в деревянных бочонках (бочонки делал дед – превосходный столяр). Солила грибы бабушка очень крепко. Рыжики становились черными от соли. По этому поводу дед, бывало, высказывал свои замечания, но бабушка не обращала на это внимания. «Ничего, - говорила, вымочим»… И точно, перед тем как, подавать грибы на стол к картошке, сваренной в чугунке или испеченной в золе русской печки, она их вымачивала целую ночь, несколько раз меняя воду. А вот пироги с рыжиками она пекла, почти не вымачивая их. Начинка получалась очень соленой, но её пироги были чудо, как вкусны. С сушеными грибами жарили картошку или варили суп. Все грибы чистил дед, а сам ходил только по рыжики.

    В лес бабушка с собой не брала кого попало. Было у неё только две-три подруги её возраста, такие же любительницы грибов и ягод. Как сейчас помню: соберутся рано утречком, подоив и отправив своих коров на пастбище, и побегут в лес, на свои заветные места. Всегда чутко прислушивались к тому, не пошли ли уже грибы, или не поспела ли морошка, а «то ведь слепцами унесут!» (слепцами называлась у нас морошка, которая ещё не полностью созрела, не раскрыла свои чашелистики).

    Леса бабушка знала, как свои пять пальцев. Заблудились мы всего один раз, попав в лесной пожар. Тогда ей было уже очень много лет, она уже была не так бойка, как раньше и, убегая от стены огня, мы просто немного заплутали. Мне пришлось залезать на дерево, чтобы определить направление для выхода из леса. В остальных случаях бабушка всегда точно ориентировалась в лесу и выводила из него там, где и заходили.

В лесу у бабушки были и свои хитрости. Если она находила грибное или ягодное место, то она «аукала» нас условленным сигналом - не просто «У-ууу!», а повторяла это трижды. А как-то раз вообще нас напугала!

    Собирали чернику. Мы с Серегой брали ягоды рядом с её подругой – бабой Шурой, а она отошла немножко в сторонку. Слышим, кричит: «Ой, нога попала, не могу вытащить!» Мы с Серегой корзины бросили, и - бежать к ней! А баба Шура нам говорит: «Корзины-то, корзины-то с собой берите! У неё там ягод полно…» И точно, это она так, чтобы замаскировать ягодное местечко, к себе звала. (Поблизости были и другие ягодники). А баба Шура все эти «хитрости» хорошо знала, ведь они всегда так обе делали. Корзинки свои всегда завязывали сверху платком, чтобы на обратной дороге не просыпать. Тяжелые, пудовые корзины с клюквой выносили из леса, привязав веревку к дужке корзины и перекинув её через плечо. Согнутся под тяжестью, а всё равно прут огромные корзины… И ведь никогда не пожалуются, что устали!

Боялась бабушка змей. Вернее, не то, чтобы боялась, а очень не любила, когда по дороге в лес ей попадалась на тропинке змея. Старалась обойти её стороной и потом собирала ягоды с оглядкой. А если устраивали привал в лесу – съесть пару кусков хлеба, помидоры или огурцы, да попить водички из взятой с собой бутылки (наш обычный обед в лесу), то всегда долго осматривала и протопывала ногой кочки, на которые лишь потом разрешала нам садиться. А гадюк у нас всегда было очень много. Убивать змей она нам не разрешала, хотя без неё мы это не раз проделывали.

     Из леса приносила всегда с собой и лекарственные травы, которые сушила. Зимой нередко к ней обращались за помощью и соседи. Она никому никогда не отказывала.

Ягоды бабушка брала очень быстро. С ней тягаться (соревноваться) было совершенно бесполезно. Корзинку себе всегда брала побольше, чем давала нам. Время от времени подходила посмотреть, сколько же мы набрали, и всегда похваливала: «У тебя уже почти дранка, а у меня и полдранки не набрано». А у самой в два раза больше в корзине! И нас между собой заставляла соревноваться. «А у Сереги-то поболе твоего», - скажет. Ну и стараешься не уступить Сереге….

    Больше всего бабушка любила собирать морошку. Эти ярко-желтые или оранжевые ягоды видны издалека, но собирать их совсем непросто. За каждой ягодой надо наклониться (это не черника, и не голубика, где можно присесть и отдохнуть возле хорошего, урожайного кустика).

     Мы, ребятишки и то уставали и спину потом от этих многочисленных «поклонов» ломило. А бабушка - хоть бы что! Просто и тогда мне было это удивительно и сейчас поражаюсь её выносливости. Ездили как-то на лодке за черной смородиной (в огороде у дома места было мало, вся земля отводилась под картошку и под овощи, поэтому смородины был всего один кустик).  Смородина росла в лесу в таких кочках, что не знаешь, как выбраться…. Нас-то, совсем ещё маленьких, вообще в этих кочках не видно было. Жарища, оводы, комары… Да и ягод-то мало. Ходили, ходили, а ничего почти не нашли. Честно признаюсь, - мы заныли, что лучше мол, вообще никаких и ягод не надо, чем тут по кочкам лазать. Бабушка нас и пристыдила: «Такие большие парни, («большим парням» было лет по 8-9), а нюни распустили! А вот мы сейчас ягод-то как найдем, да наберём, дак толи дело; зимой станем пироги печь»…

И ведь нашли ягод (обойденные другими несколько хороших кустов смородины) и набрали по полной корзине. Давно было это, но урок бабушкин помнится – надо уметь преодолевать трудности в достижении поставленной цели.

     В последние два года жизни бабушка сильно болела. Страдала, что стала немощной, что не в состоянии сходить в свой любимый лес. Часто вспоминала, как она ещё молоденькой девчонкой ходила со своей бабушкой и с матерью за ягодами и по грибы.

     Коротка и быстротечна жизнь человека. Давно нет моей бабушки, но я всегда с теплотой вспоминаю о ней. Большая труженица, хлопотунья, она всегда заботилась о других – о своем муже, о своих детях, об их семьях, но только не о себе. Доброй, приветливой, ласковой со всеми, всегда доброжелательной, никогда не жалующейся на трудности и болячки – такой я её  и запомнил.