В память об отце

   Об отце я хотел рассказать давно, но никак не мог собраться с духом. Очень тяжело было сознавать, что придется писать  о нём в прошедшем времени. А недавно долго бродил у реки по осенним  лугам и вдруг подумал, что ведь время-то уходит;  годы летят  и я сам могу не успеть это сделать.

Видимо, унылая осенняя пора наводит на такие вот мысли.

     Отца не стало ровно 4 года назад, 15 октября 2007 года.   Моя  мама  написала свои воспоминания, в которых подробно рассказала и о его детстве, и о трудовой деятельности, и о годах их совместной жизни.  Свои записки о дорогом ей человеке она распечатала,  все родные и близкие получили по экземпляру. Но отец был ещё и страстным рыболовом и вот об этом его увлечении я  хочу здесь поведать.

Он немножко не дожил до 80-ти. Последнее время много болел и очень страдал от того, что не в силах больше побывать на рыбалке. Зимой, в год смерти, он всего раз выехал на лед со своими друзьями, немножко посидел у лунки, которую уже сам не мог просверлить, поймал несколько окуньков и вынужден был  рано вернуться  домой, неважно себя почувствовав.

   Вырос он на берегу реки Юг, впадающей в Северную Двину, поэтому,  как и многие другие деревенские мальчишки,  не мог не полюбить рыбалку. С малых лет бегал на речку  с удочкой, а ещё ставил морды  (ивовые верши).  Когда учился в 5 классе, началась война. Отец его ушел на фронт  в 41-м, вернулся  уже после войны.  Старший брат, Леонид,  пропал в блокадном Ленинграде. Перед самой войной уехал учится туда в ремесленное училище и больше о нем не было ни слуху, ни духу. Кстати, и меня отец назвал в его честь. У отца еще был один  брат и сестра, оба гораздо младше, поэтому  ему после 7 класса пришлось оставить учебу в школе и самому заниматься  домашним хозяйством и работать бригадиром в колхозе.  Понятно, что на рыбалку с удочкой времени не оставалось и  он добывал рыбу для пропитания, ставя сети и морды в реке и на Чёрной Чаше  - небольшом озере рядом с деревней. Позднее  мне довелось побывать на этом озерке вместе с его младшим братом - моим дядькой. Рыбы там было мало, но и населения-то в соседних деревнях раз-два, и обчелся, поэтому на уху всегда наловить было можно.
  После четырехгодичной службы в армии вернулся в родную деревню, заочно закончил сельхозтехникум,  институт, работал в колхозе зоотехником. Женился, дети появились - пятеро сыновей, - тут тоже было не до рыбалки с удочками.
   Потом назначили директором отстающего совхоза уже здесь, в Устье, на родине матери. Совхоз вывел в передовые.   Чего это ему стоило, каких усилий,  даже представить трудно. Работа забирала всё время. Помню только, что летом мы его дома практически не видели.  А вот на рыбалку он в то время ездил. Правда, ловил  вместе с рыбаками совхозной рыболовецкой бригады, уезжая  к ним на ночь.  Там они ставили сети, варили уху.   Рыбу поставляли в местный магазин и раздавали работникам совхоза. И у нас дома всегда была рыба на столе. В то время все совхозы и некоторые другие организации района имели свои бригады и даже катера для неводной ловли.
   Для отца эти выезды на рыбалку были отдушиной.
 Позже он стал  первым секретарем райкома здесь же, в Устье;  потом  несколько лет работал в этой же должности на своей родине - в Великом Устюге; заместителем председателя облисполкома. Награжден  четырьмя орденами - "Знак Почета",  двумя Трудового Красного Знамени и "Октябрьской Революции".
   И  никогда времени для рыбалки не хватало.
  В детстве я всего один раз, ещё совсем маленьким пацаном, побывал с ним  у рыбаков на озере.  Было это ранней весной. Острова все были сильно подтоплены паводком и вода быстро прибывала. Отец с рыбаками с вечера поставили сети и обосновались на совсем маленьком островке, поросшем ивняком. Сейчас я даже не знаю, где мы  ночевали, так как тогда совсем не ориентировался на водоеме. Помню только, что вместе с ухой рыбаки на костре сварили и целое ведро  утиных и чаечьих  яиц, которых насобирали в подтопленных гнездах.
    К ночи поднялся сильный ветер, пошел дождь, вода стала прибывать ещё быстрее и островок быстро уменьшался в размерах. Рыбаки (их было трое) и отец сидели у костра в плащах, так как палатки никакой не было. Они немного выпили под уху "для сугреву" и разговаривали между собой. Я уже не помню, конечно, о чем конкретно шел разговор, но знаю, что беседовали не только о рыбалке, но и других совхозных делах. Мне это было неинтересно, да и устал, видимо, за день, поэтому потихоньку ушел к лодкам, забрался в нос "Казанки", свернулся калачиком  и под плеск  волн о борт уснул.
   Разбудил меня один из рыбаков криком "Нашел!"   Отец, видимо не сразу спохватился, что  меня нет у костра. А обнаружив это, сильно забеспокоился.  Островок малюсенький, кругом вода, ветер, волны, а на крики я не отзывался. Тогда они все вместе обыскали в темноте кусты. В  нос лодки заглянуть сразу не догадались, так как  места там совсем мало для того, чтобы поместиться  взрослому человеку. Ну,  а мне его  вполне хватило и я спал себе, не слыша криков и не зная, что устроил такой переполох.
 Не помню, чтобы отец сильно ругал меня за это. Наверное, обрадовался, что нашел сына живым и здоровым.
Но только больше в тот период мне не пришлось бывать с ним на летней рыбалке и моим наставником был дед.   Ему я обязан тем, что на всю жизнь полюбил свою реку и рыбалку.
     А вот любовь к зимней рыбалке мне привил именно  отец. Зимой времени у него было свободного побольше   (заканчивались сельхозработы) и свободные выходные он часто проводил у лунки. Хорошо помню, как он приносил домой по целому чемодану мороженных окуней, которые  прямо там постепенно оттаивали  и начинали шевелиться (вместо рыболовного ящика использовал старый фанерный чемоданчик)  или вываливал из него в большой эмалированный таз пузатых весенних язей. О том, как  впервые побывал с ним на рыбалке, я уже рассказывал. Столько лет прошло, а до сих пор помню, какое это было для меня счастье, что  он взял меня с собой!
  Ловил зимой отец  и на блесны, но  больше всего любил мормышку. Ездил часто в большой компании и почти всегда его улов был больше, чем у друзей. У них  он всегда был признанным мастером по ловле и соревноваться с ним было трудно.  И места он знал на озере прекрасно. Как-то раз приехали мы на озеро на трех мотоциклах с колясками. Отец (он был за рулем одного из мотоциклов, а я сидел в коляске) остановился совсем рядом с берегом,   пропешал   (пробил пешней)  лунку и обнаружил, что воды подо льдом всего около 10 см.  Кто-то из рыбаков сказал, что тут слишком мелко, наверняка  "даже  лягуш нет" и на втором мотоцикле с двумя коллегами уехал дальше, а мы и ещё несколько человек остались.
   И что же? На такой мели мы наловили окуней и, когда вернулась та троица с пустыми шарабанами, то все убедились, что отец был прав при выборе места.
   Любил отец наблюдать в лунку за тем, что происходит подо льдом. Расчистит её от крошек льда, ляжет и подолгу смотрит, подергивая удочкой. Нет-нет, да и вытащит очередного окуня.  А  другой раз скажет, что рыба стоит возле мормышки, но брать не хочет.
    Улов для него не был так важен, как возможность отдохнуть и провести время на природе. Бывало, что возвращался с рыбалки и с пустыми руками, но никогда не расстраивался по этому поводу. Всегда повторял известную рыбацкую присказку о том, что "день, проведенный на рыбалке, в срок жизни не засчитывается"!
(Жаль, что не так уж и много набралось в его жизни таких дней...)
    А вот  уж уступать кому-бы то ни было в количестве пойманной рыбы было не в его правилах.  Если кто-то начинал ловить успешнее его, он начинал много бегать по льду, сверлить новые лунки, менял мормышки; не знаю, что ещё только ни делал, но старался не уступить и это чаще всего ему удавалось.
   С возрастом начало подводить зрение, да сил для того чтобы просверлить толстый весенний лед  не хватало. Несколько раз в те годы  мы рыбачили на озере вместе.  Он приезжал с друзьями из Вологды на машине с одной стороны озера, а я приходил туда со своей стороны пешком  и  всегда старался сделать ему сразу несколько лунок, а порой и менялся с ним местами, если моя  оказывалась более уловистой.
   Выйдя на пенсию,  отец полюбил и летнюю рыбалку с удочкой. Причем, часто он приезжал в Устье с мамой;   они вместе катались  на лодке со стареньким "Ветерком", таскали окуньков и сорожонок на уху, которую варили прямо на берегу озера. Любимым местом отдыха их был Нембал - остров совсем рядом со Спасом Каменным.   Оттуда открывается самый красивый вид на монастырь  и на саму голубую озерную даль...

  К сожалению, не осталось практически фотографий отца, где он был бы снят на рыбалке. Это сейчас  рыболовы могут запечатлеть чуть ли не каждого пойманного ерша и свою довольную физиономию. А тогда не были ещё  распространены  цифровые  фотоаппараты.  Осталась вот только одна черно-белая фотография, да и то плохого качества, где они с мамой сидят с удочками в Токшинском озере. Снимал я сам в 1995 или 96-м году своим  Зенитом, да ещё и пленка оказалась подсвеченной.

И ещё одно фото - это на Нембале мы как-то ещё в конце 80-х варили уху. Здесь отец с удовольствием хлебает её, лежа на земле.  Эта цветная, но снимал ещё на пленку.
    Я часто бываю в тех местах и  с болью думаю о том, что редко удавалось побывать с отцом на рыбалке вдвоем; поговорить, просто побыть с ним вместе.  Сначала ему было некогда, потом мне:  работа, служба...
  Что ж? Такова жизнь!
Теперь  вот стараюсь почаще бывать с сыном на рыбалке, хотя он не так увлечен ею, как я сам.